Дым отечества [СИ] - Татьяна Апраксина

на свое место. Детей, племянников и двоюродных братьев — вот уж чего-чего, а родни в избытке. И даже если Корво не спешит навещать супругу, то женщин вокруг него хватает — нарожают, да еще сын Лукреции от первого брака, оставленный в Роме…

Династия, узурпировавшая Святой Престол? Герцог тоже был в свое время кардиналом, и, кстати, где сказано, что понтифик не может стать военачальником? Наместник Святого Петра? Да ему прямо-таки обычаем велено кому-нибудь уши поотрубить. Вон одному из братьев Альфонсо д'Эсте, тоже кардиналу, прямо-таки покоя нет без грома пушек. У них это с артиллерией семейное.

Джанпаоло перевел взгляд на негромко переговаривающихся братьев Манфреди, и подумал — да вот хотя бы и эти. Примет Асторре сан годам к сорока, как Пий II — а братец при нем повоюет.

Может быть, их за тем и в живых оставили против всех писаных и неписаных правил.

Черт бы побрал этого Варано с его магией, черт бы побрал семейство Корво с его амбициями… куда ни посмотришь, перспективы печальны. А сама затея собрать лоскутки — хороша, красива затея, и рушить ее не хочется. И недалек тот час, когда кто-то извне положит глаз на наш коврик… те же толедские величества. Или Аурелия, когда с северными делами разберется. И что тогда?

* * *

Маркантонио Бальони и без доспехов стоит на земле как башня. А в доспехах — как башня Вавилонская, повергнуть которую под силу только Богу. Джентиле Бальони хитер как две лисы и три крысы и знает все, что нужно знать человеку в качающемся мире. Но если бы в красную ночь против мятежников встали они — они дрались бы и погибли, как было со всеми остальными.

Между нами и домом — всего один человек, говорит Карло Бальони — и прочие согласны с ним.

Только один человек.

Джанпаоло.

Проигрыш здесь, в Камерино — не проигрыш. Не нужно было верить старой гадюке, не так уж Варано и силен оказался. Впрочем, Карло со своими людьми успел уйти. Не хватало еще погибать вместе с этим поганцем. Не нужно было полагаться на заверения в неприступности Камерино и намеки, что его хозяин даже сильнее, чем кажется. Не стоило вообще связываться с негодяем — если бы не его штучки, если бы не все эти дурацкие фокусы с зеркалами, им сейчас не приходилось бы прятаться, как бездомным псам. Они не стали бы тогда дожидаться возвращения Джанпаоло, вот же проклятая глупость! Взяли бы Перуджу как есть — а на этого дурака Грифоне и вовсе несложно было найти управу: приставить нож к горлу его драгоценной женушки, он бы и спекся. Так нет же, навертели, накрутили — и вот результат.

Ну ничего, сейчас все эти узлы разрубим — и дело с концом.

Рыцарь святого Марка, покровителя пилигримов, с четырьмя сопровождающими едет через ночь на север. Едет, никого не опасаясь — кто из местных владетелей посмеет поссориться с орденом, республикой Венеция и Святым Престолом одновременно? Никто. А разбойников тут нет, разбежались. Слишком много армий ходило последние месяцы по округе. Едет рыцарь и не знает, что ждет его на дороге. Несколько дней назад из Синигаллии улетел почтовый голубь с новостями — Чезаре Корво собирается на юг, Рамиро де Лорка — в Рому, а Джанпаоло Бальони — домой, по северной дороге. Все трое — почти без свиты. А после того новостей не было. Значит, ничего не изменилось.

Это на настоящего рыцаря нападать — преступление. А на переодетого самозванца, можно сказать, богоугодное дело.

Засада взлетает из придорожных кустов, словно стая потревоженных птиц. Крупных птиц — воронья, может быть. Галдеж, хлопанье крыльев, резкие крики. Тряпки на лицах, тряпки, скрывавшие оружие, не позволявшие выдать себя звоном и стуком, летят в стороны как перья. Стая многочисленна и нахальна, вороны такой дерзости набираются лишь в начале лета, охраняя своих слетков. Люди дерутся за свои гнезда в любое время года.

— Смерть узурпатору!

Хороший такой клич, если Полуостров взять, почти всякому подойдет.

Рыцарь, впрочем, настоящий он там или нет, узурпатор он там или нет, дело свое знает хорошо. Вокруг него как метелкой выметено, как раз на длину клинка. И спутники его — вот уже целая «Радуйся Мария» прошла, а они все живы.

— Смерть ублюдку Джанпаоло!

Рыцарь уклоняется от удара и громко спрашивает:

— Кому?

Голос не тот, меч не тот, и повадка не та — и четверо спутников его тоже не те, что должны быть. Ошибка!

Приличный человек тут бы отступил на пару шагов, объяснился бы — и при необходимости продолжил, а необходимости нет, так что остается принести извинения и мчаться искать эту сволочь неуловимую, что ты будешь делать, опять его на месте нет. Но венецианец, видимо, такая же холера, как Джанпаоло. Ломится вперед как морской слон и хохочет на всю ночную дорогу.

Филиппо, он слева и сзади, как всегда, следит за всеми, прикрывает, выжидает удобный момент — и ловит Карло за воротник, вытаскивая из боя.

— Кузен, — выдыхает он, — мы убьем их, но сколько потратим? И пропустим настоящих…

Он прав. Филиппо почти всегда прав. Если Джанпаоло нет на дороге на Феррару, значит он поехал через Камерино… и его еще можно перехватить. Там хороший тракт, не страшно гнать и ночью.

Отступая, он оглянется через плечо, и в неверном свете факелов увидит, что сумасшедшего рыцаря один из его спутников тоже удерживает за пояс, а тот не больно-то сопротивляется и смеется так, как люди не умеют. Что за бесы встретились на ночной дороге?..

Карло Бальони не получит ответа на вопрос, потому что отступит — бросив убитых и раненых, их оружие и коней, — и помчится догонять, и догонит.

* * *

Бальони стоит и смотрит на еще живого, но уже мертвого противника. Стоит, почти положив голову на плечо. Разглядывает.

— Ты не убил Грифоне… — хрипит с земли человек. Тоже очень высокий, очень быстрый, очень сильный. Как все они. Вся семья. Когда-то. Только что. А теперь — мясо. Уже знает, что мясо, еще не понимает. Хочет жить.

— Грифоне, — мягко отвечает Бальони, — был моим родичем. А кто ты?

Он чуть ведет запястье в сторону. Хрип сменяется бульканьем, затихает. Бальони ничего не понимают в мести.

— Дон Рамиро, — так же мягко говорит Бальони, — мы на земле Его Святейшества, вы — старший офицер Его Светлости, присутствующий здесь, и, вдобавок — его наместник. Решать судьбу оставшихся в живых разбойников по праву должны